Создай меня, мама! - Василий Васянин

– А чё, здесь нельзя побеседовать? – вымолвил он, тупо разглядывая перед собой невидимую точку.

– Здесь нельзя. Да ведь приходил я к тебе ранее, чтобы поговорить, быть может, что-нибудь уладить в твоей жизни, может даже в чём-нибудь помочь. Но ты, что – то всё бегал от меня. Видимо есть отчего прятаться, да Кирилл? – Оленев понимал, хватать и крутить его было нельзя. Важно переиграть психологически.

– Главное не сорваться, здесь я один и нет даже автомобиля, – успокаивал он себя.

А Кирилл по – прежнему как парализованный, вытянувшись боролся с собой испытывая ущемлённое самолюбие и страх перед внезапно меняющимся своим будущем.

«И наступает момент, когда каждый из нас, у последней черты, вспоминает о Боге» – Оленев вспомнил вдруг стихи Игоря Талькова, когда взглянул на подростка. В нём, суетливо метались мысли, он боролся с собой может даже о чём – то жалея. Так по крайней мере на первый взгляд показалось оперативнику.

– А если я не поеду? – вновь тихо «процедил» он и нагло колючим взглядом «обжёг» сотрудника.

– Я бы этого не советовал. Если уж нашёл тебя сегодня, то и на руках в одних трусах унесу, – Оленев достал при этом металлические наручники, скрежет которых произвёл впечатление на не создавшегося в своей юности паренька.

– И в этих браслетах пойдёшь у меня по улице. Надеюсь ты понял, парень ты неглупый. И даже мама, здесь тебе не поможет, – Которая в этот момент продолжала рыдать, как будто сына её ведут на расстрел. Бесшабашные мысли подгоняемые страхом в волнении своём, не обладали уже способностью трезво мыслить. Ошеломлённый спокойствием и «наглым» приходом сотрудника, Кирилл торопливо рылся в своей голове, пытаясь собрать разбежавшиеся мозги. Наконец поняв свою безысходность, он молча поднялся с уставшей кровати и неторопливо выдерживая паузу, оделся.

Городской отдел милиции в свои ранние часы спокойно и тихо дремал когда в этот начинающий рассвет в ожидании повседневной суеты вошли двое. Просторная комната представляющая собой изолированное помещение, была пуста. Лишь за большим стеклом с надписью «Дежурная часть» просматривался большой стол с пультом телефонных сообщений.

– Спят, что ли? – подумал Василий постучав в окно. Влетевший в комнату звук, успев сообщить о себе дежурному, растворился. Не прошла и минутка как хитрые и сонные глазки майора Сидоренко, выглянули с любопытством и неприязнью разглядывая вошедших.

– Что хотели!? – обычным, высокомерным своим тоном, Геннадий Николаевич придавал этому вопросу величественное значение.

– Геннадий Николаевич, это же я – Оленев, задержанного доставил по делу, дверь откройте, – но дежурный не спешил. Воцарившаяся тишина размышлений, опутала мысли майора. Соображая в течение нескольких минут о стоимости открытия двери, он глупо хлопал сонными глазами.

Оленеву вспомнился невольно недавний поступок майора, когда по оперативной информации возникла необходимость задержания человека находившегося в розыске. По заранее запланированной и оговорённой схеме, состоявшего тогда на дежурстве по городу – Сидоренко, была достигнута договорённость о его поддержке оперативникам в помощи необходимого автомобиля. Находясь в засаде, в репейнике чужого огорода, опера терпеливо, съедаемые комарами, ждали вора. Прошло пять часов когда наконец – то пробираясь под покровом ночи в сопровождении своего хвостатого охранника, опасный «товарищ» был обезврежен. Его хвостатый друг от такой неожидаемой наглости, предпочёл скрыться в ближайших кустах. Вскрикнув от боли не успевая ничего понять, рецидивист уткнулся в землю, предоставляя безопасную возможность Сергею вытянуть из голенища его сапог, остро отточенную сталь.

– Ну вот, теперь он неопасен. Вася, вызывай по рации машину… Переносимые рации «Днепр» времён восьмидесятых, порой не подавали признаков жизни уже в радиусе нескольких метров, а поэтому группа оказалась без связи далеко за городом. Конвоируя задержанного, сыщики добрели до ближайшего телефон – автомата. В эту ночь операм удача сопутствовала только в захвате. Как нарочно ни у кого из трёх не оказалось двух копеек, чтобы дозвониться к «дежурному» по городскому номеру, так как обычный вызов – ноль два, постоянно показывал занятость.

– Что там у них происходит? Минут двадцать уже занят телефон, – недоумевал Сергей.

– Попробуем через пожарных, пусть наберут по – городскому, – предложил Аркадий. Криво улыбаясь, задержанный тихо наслаждался не сложившемся обстоятельством. Его хитрые, слегка прищуренные глазки, бегали по сторонам прощупывая уголки ближайших улиц.

– Доброй ночи. Извините, капитан милиции, уголовный розыск. У нас просьба к вам. Не можем дозвониться дежурному по ноль два. Постоянно показывает занятость, может неисправен? И двух копеек, как специально ни у кого. Наберите пожалуйста по городскому дежурного, передайте, чтоб подослал машину в связи с задержанием. Да, да. Он знает про нас и наше мероприятие, а мы минут через пять вам перезвоним. Спасибо… Было холодно. Ветер осени собирал опавшую листву лета, кружил с ней и играл, а наскучив, разбрасывал в стороны, пока вновь не подбирал для очередного их вальса.

– Извините, уголовный розыск, – повторил нумерацию вызова ноль один, Сергей.

– Вы дозвонились до дежурного? Что? – лицо капитана вытянулось в недоумении. Руки ещё держали трубку и было слышно в ночи лишь короткие гудки отказа.

– Что там? – не выдержал Василий.

– Даже смешно, нас велели послать на х… А, сегодня Сидоренко дежурный? – усомнился оперативник.

– Ну, да. Мы же с ним и договаривались, – подтвердил Аркадий.

– Надо попробовать через – ноль три, – сообщив всем Василий набрал номер. Приятный женский голос внимательно выслушал очерёдность просьбы с последующим советом перезвонить.

– Вот попали. Как бы не пришлось топать пешком, километров двадцать то точно будет, – предостерёг Аркадий и не ошибся. Смущаясь, миловидный голосок «скорой помощи» практически ответил одинаково:

– Вам просили передать…

Как выяснилось позднее, майор Сидоренко давно взял за привычку отключать ноль два, дабы не обременять себя излишеством в службе в ночные часы, освобождаясь от бестолковой мирской суеты, приняв обязательно при этом грамм двести для более существенных эффектов.

Эта маленькая, смешная история закончилась ничем. Остались все на своих местах. Поучились только опера, что надеяться нужно, лишь на самих себя. Геннадий Николаевич же, остался по – прежнему «дежурным» только кому такой поможет в реально случившейся тяжёлой обстановке? Да и кому его снимать, если сам начальник отдела, прибывает в постоянстве лёгкой эйфории…

Между тем, громкий щелчок в затянувшейся паузе, прервал короткое воспоминание и металлическая дверь с тяжёлой неохотой, недовольно заскрипев открылась, пропуская в узкий коридор людей. Осторожно переступая порог словно босиком по стеклу, Кирилл Пташкин неуверенно преодолевал не уютность. Осознавая внезапность своего положения, глаза тоскливо забегали по серой комнате, знакомясь ближе с обстановкой.

– Как тебе здесь? – закрывая металлическую решётку за вошедшем в комнату подростком, Оленев добавил:

– Это тебе не пьяных старичков долбить. Советую Кирилл подумать и всё рассказать, если не хочешь здесь надолго задержаться, есть возможность сегодня же уйти домой под крылышко своей мамы. Подумай, пока я за твоим другом Гришей сгоняю, – его глаза вновь блеснули как у молодого волчонка и налились кровью, провожая каждое движение уходящего опера. Прохладное, суетливое, осеннее утро, предвещало трудный день. И всё же Оленев был рад. В «клетке» сидел «зверёк» одного из которых он упорно искал. Взглянув на часы, время подавало надежды в продолжении раннего визита и сыщик отправился в адрес к находившемуся в бегах Гриши.

– Что ж, – подумал Василий.

– Идти надо вновь на автобусную остановку… Не впервой возить операм подозреваемых в общественном транспорте, как бы это не казалось грустным, тогда на этом никто особо не концентрировал внимания. Работать, раскрывать и бороться, вот основное, что было в умах. Автомобиль в отделении был конечно один, запросов только всегда было много. Выскочив на улицу и поторопившись, Оленев вдруг заметил «дремавший» без дела возле крылечка, дежурный УАЗ.

– А, почему бы и нет, – возникшая мысль казалась фантастикой. Развернувшись, Оленев вновь забежал в вестибюль, где прозрачное стекло по – прежнему не проявляло признаков жизни за своею спиной дежурного наряда. Постучав негромко, Оленев позвал:

– Геннадий Николаевич! – затянувшаяся пауза была недолгой. Хмурый от излишних беспокойств, он недовольно приблизился к пульту телефонного стола, не спеша покидая небольшую комнату отдыха дежурного.